Движущими силами теоретизирования в области массовой ком­муникации были и остаются поиски ответов на кардинальные воп­росы о потенциальных достоинствах и недостатках медиатехнологий, формах их контроля или регулирования, позволяющих наи­лучшим образом реализовать их достоинства и свести к минимуму недостатки, а также о том, как медиа могут служить демократи­ческому и мультикультурному обществу.

Эти проблемы оказывались причиной постоянных дебатов и разногласий в течение прошлого столетия. Большинство теорий предлагают пути решения одной или нескольких из них.

С появлением новых форм медиатехнологии старые вопросы снова появляются в повестке дня и требуют новых ответов. В после­днее время видеоигры и видеомагнитофоны вызвали к жизни спо­ры, которые раньше велись по поводу бульварной прессы, деше­вых романов и фильмов. Появление кабельного телевидения по­влекло за собой столь же бурные дебаты, как некогда эфирного телевидения, а до него — радио. Эти дискуссии не новы. Они воз­никают регулярно и предсказуемо каждый раз, когда появляются новые медиа.

Теории, которые принято называть нормативными, имеют дело с представлениями о том, «как медиа должны работать или чего от них ждут»¹. Нормативные теории описывают, какие роли медиа должны играть в идеале, рекомендуют идеальную практическую деятельность и предвидят идеальные последствия.

Хотя каждое национальное общество придерживается собствен­ной подробно разработанной и четко сформулированной версии нормативной теории, существует свод (или своды) более общих принципов, на основе которых можно классифицировать любой конкретный случай. Каждая из основных теорий, обсуждаемых ниже, вполне очевидно связана с конкретной формой политичес­кой системы и государственного правления.

Следует отметить, что фактически ни одна медиасистема не руководствуется какой-то одной, «чистой» теорией прессы, равно как и практика не всегда точно следует той теории, которая кажется наиболее подходящей. В большинстве систем взаимодейству­ют разные (порой даже несовместимые) элементы из различных теорий. О том, какая нормативная теория главенствует в данный момент, можно судить весьма условно: по компонентам правящей идеологии, а также иногда по указам, законам и конституцион­ным решениям.

Предпринятая Фредериком Сибертом, Теодором Питерсоном и Уилбуром Шраммом в 1956 г. первая попытка компаративного описания основных теорий прессы — авторитарной, либертарианской, советской коммунистической и социальной ответственнос­ти — до сих пор является наиболее полной². Почти в каждой статье и книге, имеющей отношение к философской основе журналис­тики, содержатся ссылки на книгу этих авторов, комментарий на нее или цитаты из нее.

О ценности предложенных теорий судят не по тому, насколько идеально они описывают различные политические системы, а как точно они указывают, какое место масс-медиа занимают в том или ином обществе. Скажем, было бы ошибкой считать теории Сиберта бесполезными только потому, что его советская модель не совсем соответствует современным условиям функционирова­ния российских медиа.

Однако последние политические изменения в мире не оправ­дали его ожидания. Наиболее существенно ситуация изменилась в странах Восточной Европы. После падения «железного занавеса» и развала Советского Союза бессмысленно говорить о советской ком­мунистической теории, но она в определенной мере отражает ус­ловия деятельности СМК в современном Китае, Северной Корее и на Кубе. Три другие модели тоже тесно связаны с политически­ми идеологиями своего века, как объяснял сам Сиберт. Следова­тельно, потенциальная слабость этого подхода становится очевид­ной, когда роль выбранной политической системы уменьшается. В качестве недостатка концепции Сиберта также указывается на игнорирование самого важного участника процесса передачи по­литической информации — аудитории — и рассмотрение двух сто­рон: средства коммуникации и правительства.

Слабости использованного Сибертом метода «глобальной типологизации», исключившего различия между многочисленными системами прессы, стали очевидными в конце 1960-х годов. В это время Эверет Роджерс и другие исследователи начали изучать ком­муникационные системы стран «третьего мира». Первая модель си­стем масс-медиа в развивающихся странах появилась в 1980 г., когда свой доклад представила Международная комиссия ЮНЕС­КО по исследованию коммуникационных проблем.

В том, что подход Сиберта страдает не только упрощенностью, но и предвзятостью, убедились исследователи международных мо­делей масс-медиа. Они утверждают, что, поскольку Сиберт отдает предпочтение тем странам, где основные медиа (газеты, радио и телевидение) находятся под одинаковым правительственным кон­тролем, концепция «четырех теорий» лишена гибкости, необхо­димой для должного описания и анализа всех современных систем прессы, и поэтому должна быть модифицирована. Именно это сде­лал Маккуэйл, предложив еще две — для медиа периода развития и демократического участия (партиципаторную).

Несмотря на определенные недостатки, иногда значительные, «четыре теории» по-прежнему можно использовать для классифи­кации национальных медиасистем, хотя последние зачастую ос­новываются на альтернативных, даже несовместимых, философс­ких принципах. Поэтому вполне оправдано появление новых тео­рий. Изменения в структуре медиа расширили масштаб понятия «пресса», теперь оно условно используется для обозначения всех средств массовой коммуникации, особенно это касается их жур­налистских функций.

Интерес представляет идея, выдвинутая командой в составе Клиффорда Кристианса, Теодора Глассера, Дениса Маккуйэла, Каарле Норденстренга и Роберта Уайта. Они предложили класси­фикацию из пяти парадигм и четырех ролей, которые медиа могут играть в демократическом обществе: I) сотрудничать с государ­ственной властью; 2) осуществлять контроль за политической вла­стью; 3) способствовать общественному диалогу; 4) бросать вызов всему социальному порядку с помощью подлинной критики³. Пе­ресмотр основных положений нормативных теорийв новом кон­тексте позволяет лучше понять их суть.