2.1.2. Концепции пропаганды

Объединив бихевиоризм с фрейдизмом, Лассуэлл создал тео­рию пропаганды, которая предлагает крайне пессимистический взгляд на медиа и их роль. Сила пропаганды объяснялась не столько сутью или привлекательностью конкретных сообщений, сколько уязвимостью сознания среднего человека. Ученый утверждал, что экономический кризис и растущий политический конфликт вызвали всеобщий психоз и из-за этого люди стали уязвимее даже к грубым формам пропаганды. Лассуэлл сделал вывод, что даже от­носительно доброкачественные формы конфликта по сути пато­логичны¹. Когда конфликт вырастает до такого уровня, как в Гер­мании в период кризиса, вся страна может стать психологически неуравновешенной и податливой к манипулированию.

Позднее Лассуэлл сам признал «теорию магической пули» лож­ной. Пропаганда — это нечто больше, чем простое использование медиа, чтобы лгать людям во имя контроля над ними. Людей нуж­но постепенно готовить к принятию совершенно иных идей и по­ступков. У коммуникаторов должна быть детально разработанная стратегия длительной кампании, в ходе которой можно было бы осторожно внедрять, а потом культивировать новые идеи и образы. Нужно создавать символы и постепенно учить людей связывать с ними конкретные эмоции. В случае успеха этих стратегий культи­вации получится то, что Лассуэлл называл коллективными или эталонными символами. Эталонные символы ассоциируются с силь­ными эмоциями, и если ими пользоваться правильно, можно выз­вать масштабные массовые действия положительного свойства. В от­личие от понятий «магической пули», теория Лассуэлла предпола­гала длительный и крайне сложный процесс подготовки. Один-два раза натолкнувшись на экстремистские идеи, человек едва ли ис­пытывал их воздействие.

Лассуэлл считал, что раньше распространение эталонных сим­волов осуществлялось бессистемно, поэтому предлагал передать контроль над пропагандой через медиа новой элите — научной технократии, которая поклялась бы использовать свои знания во благо, а не во зло. Идею благотворящей технократии, высказан­ную Лассуэллом, разделяли многие другие члены общественной элиты, особенно ученые и лидеры общественного мнения, в том числе Уолтер Липпман, автор колонки в газете «Нью-Йорк таймс».

Липпман разделял скептицизм Лассуэлла по поводу способно­сти среднего человека разобраться в своем общественном мире и принять разумные решения относительно своих поступков. В работе «Общественное мнение» он указал на расхождения, которые обязательно существуют между «миром внешним и картинами в наших головах»². Поскольку эти расхождения неизбежны, Липпман выражал сомнение в способности среднего человека самостоятельно ориентироваться в окружающем мире, как допускает классичес­кая теория демократии. Мир в 1930-е годы был особенно слож­ным, а политические силы опасными. Люди просто не могли по­черпнуть достаточно информации из медиа, чтобы во всем разоб­раться. Даже если журналисты относились к своим обязанностям со всей серьезностью, они не могли преодолеть психологические и социальные барьеры, которые мешали среднему человеку нари­совать нужные «образы в своей голове».

Идеи Липпмана подняли важные вопросы о жизнеспособнос­ти демократии и роли свободной прессы в ней. Тот факт, что Липп­ман зарабатывал на жизнь журналистикой, заставлял верить его пессимизму. Выдвигая эти доводы, он напрямую противоречил понятиям либертарианства — теории, ставшей интеллектуальным фундаментом американской системы массовой коммуникации.

Подобно Лассуэллу, Липпман считал, что пропаганда несет такую серьезную угрозу американским медиа, что требуются круп­ные изменения в политической системе. Поскольку народ уязвим перед пропагандой, для его защиты нужен какой-то механизм или орган. Медиа должны функционировать под контролем в какой-нибудь приемлемой, но очень строгой форме. Самоцензуры, на­верное, было бы недостаточно. Как и Лассуэлл, Липпман полагал, что контроль над сбором и распространением информации следу­ет передать в руки технократии — интеллектуальной элиты, кото­рая бы с помощью научных методов отделяла факты от вымысла и принимала правильные решения о том, кто должен получать ту или иную информацию. Он предложил создать квазиправитель­ственное бюро расследований, которое должно было тщательно анализировать информацию и направлять ее другим элитам для принятия решений. Это бюро также могло бы определять, какую информацию стоит распространять через масс-медиа, а какую людям лучше не знать.

Теории пропаганды Лассуэлла и Липпмана вызвали дискуссии в обществе. Видным критиком этих идей был Джон Дьюи, кото­рый в течение всей своей долгой карьеры неустанно и активно выступал в защиту общественного просвещения как самого эффективного гаранта демократии от тоталитаризма. Он категорически возражал против передачи контроля технократии, которая с помощью научных методов защищала бы людей от самих же себя. Напротив, считал он, люди сами могли бы защитить себя, если их научить нужным приемам обороны. Дьюи доказывал, что даже эле­ментарное образование поможет людям противостоять пропаганде. Критики Дьюи называли его идеалистом, который только много рассуждал о реформировании образования, но сам ничего осо­бенного не сделал, чтобы осуществить эти реформы. Дьюи остался верен себе, когда встал вопрос реформирования медиа. Он утвер­ждал, что газеты должны служить средством просвещения обще­ства. Главное место в них следует отводить идеям и философским рассуждениям, а не описаниям отдельных действий. Они должны обучать навыкам критического мышления и определять ход обсуж­дения общественностью важных вопросов. Однако его усилия со­здать подобную газету ни к чему не привели.

Считается, что идеи Дьюи не потеряли своей актуальности³. Дьюи предсказал многие проблемы, которые сейчас решают куль­турологические теории. В одном очень важном аспекте идеи Дьюи об отношениях между сообществами и медиа были новаторскими. Лассуэлл и Липпман рассматривали медиа в качестве внешних аген­тов, в качестве конвейерных лент, передающих какую-то инфор­мацию отдельным членам аудитории. Дьюи же, со своей стороны, считал модели, вроде классической пентады Лассуэлла, чрезмер­но упрощенными. Эффективные медиа должны быть в центре слож­ной сети взаимоотношений, определяющих сообщество, и хоро­шо интегрированы в сообщество, которому служат. Медиа надо понимать не как внешних агентов, а как слуг, облегчающих обще­ственные дискуссии и дебаты.

Дьюи полагал, что сообщества, а не отдельные индивиды ис­пользуют коммуникацию (и средства массовой коммуникации) для создания и сохранения культуры, которая связывает и поддержи­вает их. Когда медиа выступают в роли внешних агентов и начина­ют манипулировать «картинами в головах людей», они лишаются права служить в качестве надежных средств содействия и защиты общественных дискуссий. Потенциально продуктивная взаимоза­висимость между сообществом и медиа нарушается, и под угрозой оказывается сам общественный форум.